Мы рано повзрослели...

Исполняется 74 года с того дня, когда я подростком пришел в ремесленное училище при УМПО. В ускоренном режиме с нами провели инструктаж по технике безопасности, объяснили, что такое токарный станок, режущий инструмент.

Группу направили в цех №21, который размещался под одной крышей с 3-м корпусом за старым заводоуправлением. Через несколько дней моя наставница разрешила мне поработать самостоятельно. Получилось! На другой день я примчался в цех задолго до начала смены - и к станку. Закрепил деталь, установил по нониусу запомнившийся со вчерашнего дня и снившийся всю ночь размер, включил станок и... обомлел. Деталь получилась в полтора раза меньше вчерашней. Вспомнил потом, что резец переставлялся...

Мы старались не отставать от старших и сменные задания выполняли обязательно, потому что невыполнение рассматривалось чуть ли не как вредительство со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Первый год работы мы были под патронажем училища, и нас дважды в день кормили в столовой. Обеденного перерыва ждали не только потому, что очень хотелось есть. После столовой спешили за цех, где между гор стружки была крошечная лужайка. Здесь мы учились танцевать входившие тогда в моду танго и фокстрот.

По ночам иногда отключали свет, и в цехе наступала непривычная тишина. Собравшись в тесный кружок, мы делились новостями с фронта, услышанными от старших, пели песни, чаще всего грустные. Некоторые девушки, мобилизованные из деревень, плакали, скучая по дому. Невольно хотелось обнять и приласкать эти вздрагивающие от рыданий худенькие плечики. Как бы ни было трудно, а порой невыносимо, наши сверстницы никогда не курили, а уж что касается наркотиков, о них вообще не слыхали.

Осенью 1942 года мы, уже совершеннолетние, распрощались с училищем и начали обычную трудовую жизнь, омраченную войной с ее неизменным спутником - голодом. Зарплаты хватало только на то, чтобы выкупить продукты по карточкам, оплатить коммунальные услуги и, если повезет, купить на рынке ведро картошки.

Отец погиб на фронте, я остался в семье за главного - дома были мама и три младшие сестренки. С напарником после работы убирали скопившуюся за смену стружку, за что получали по 3-5 паек хлеба (пайка - 200 граммов). А после того как однажды в ночную смену рядом со мной прямо у станка умер от истощения человек, я понял, насколько это серьезно, и уже не мог сидеть сложа руки в ожидании такой же страшной участи.

Организовавшись в бригаду, после работы мы разгружали вагоны, цистерны с подсолнечным маслом и жидким мылом, баржи с солью и соленой рыбой.

Скудный стол выглядел празднично, если на нем появлялась картошка. Многие, в том числе и наша семья, стали по весне сажать ее. Чтобы как-то продержаться, в окрестностях Мельничного озера собирали дикий лук, щавель, другие съедобные травы.

Немного повзрослев, стал ходить на охоту, иногда удачно. Сейчас трудно представить, что на месте гастелловского парка было непролазное болото со множеством диких уток...

Осенью 1944-го за хорошую работу меня премировали бесплатной путевкой в дом отдыха. В то время это воспринималось как награда.

Зимой 1945-го года группу заводчан, в составе которой был и я, направили на лесозаготовки в Старые Турбаслы. Работали по пояс в снегу, но не роптали. За каждый сверхплановый кубометр полагался дополнительный хлеб, и мы старались изо всех сил. Кормились сносно, потому что продуктовые карточки отоваривались без задержек, а на мясные выдавали свиное сало добротного деревенского посола.

В субботу вечером отправлялись домой, за 25 километров. За спиной - “сидор”, а в нем заработанная нелегким трудом и сэкономленная буханочка хлеба, шматок сала, несколько картофелин или луковиц, купленных у крестьян, гостинец домочадцам. Шли глухой степью, пересеченной оврагами, придерживаясь полузанесенной снегом дороги и пугливо оглядываясь на волчьи следы. Теперь в этой степи раскинулись нефтеперерабатывающие заводы да сады, а дорога именуется Бирским трактом.

Были в нашей нелегкой жизни и светлые мгновенья. Молодость, несмотря ни на что, брала свое. Устраивали вечеринки, водили хороводы, играли в простецкие игры, знакомились, влюблялись и даже женились. Жизнь подтвердила, что браки, заключенные в трудное военное время, за редким исключением, были прочными.

Старались не пропустить ни одного нового фильма, ходили в клуб “Ударник”. Но и отдыхая, ни на минуту не забывали, что идет война, что завтра с утра заступать на двенадцатичасовую смену.

Весть о победе голосом Левитана разбудила нас ранним утром, в начале пятого. Мы не поверили, что день объявлен нерабочим, и все как один явились в цех. Лишь на митинге, услышав об этом от руководства, разошлись по домам. Победа!

Кроме злейшего врага - фашизма, мы победили не менее страшного - голод.